Порфирий прищурился и начал закуривать папироску. Дыхания не было слышно. Но разве это проблема. Он на каждом шагу становился в разлад с ними, но пока не страдал еще от этого разлада, а снисходительно улыбался, поддавался кротости, простоте этой жизни, как, ложась спать, поддался деспотизму бабушки и утонул в мягких подушках. Она встала и накинула черную мантилью на голову. Да вы про меня не беспокойтесь. Отчего это с тобой сделалось. И то совершенно возможно.