За это время я потерял твой след. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. В поэтической душе старичка, правда, было и нечто маниловское, но это маниловское выходило както так мило, что чувствующему человеку над этим никак нельзя было засмеяться ядовито и злобно. Я сверху увидала вас и пошла навстречу. Разве я поверю, будто ты на весь век свой шею под татарское ярмо подклонил, подклонил. И подумать о своих шкурах. Но когда вы снова поворачиваете меня туда, где совершился мой позор, где я не могу ни в чьих глазах иметь другого имени, как вашей схема, и должна буду оставаться в этом звании, когда вы вздумаете жениться. Я забросил академию и не видался ни с кем.