Христа же меня научили любить с детства. Она этим и занималась, она его пробегала, беспрестанно останавливаясь и задумываясь то над тем, то над другим листком, и затем опять брала новые. Теперь ему выскочить надо. Но последние ее слова, этот грубококетливый вызов, обращенный прямо к нему и на него, заставили его подумать и о своей защите, напомнили ему о его собственной борьбе и о намерении бежать. Они могут грозить, но их не больше испугаются, чем нищего, размахивающего костылем. Тот ушел.